О том, как развивалась ситуация с коронавирусом в Москве и в России, какие меры были приняты и какие начнут действовать в ближайшее время, как удалось достигнуть временной задержки в распространении инфекции по сравнению с другими странами мира и какие меры поддержки будут оказаны бизнесу и москвичам, в интервью РИА Новости рассказал мэр Москвы Сергей Собянин. Беседовали Дмитрий Киселев и Дарья Еременко.

Фото: РИА Новости

Пандемия коронавируса бушует во всем мире. В России первый удар на себя приняла Москва. О том, что сейчас происходит в Москве и что нас ожидает в будущем, сегодняшний разговор с мэром Москвы Сергеем Семеновичем Собяниным.

— Сергей Семенович, как все-таки распространялась эта эпидемия в Москве, что делали власти для того, чтобы предотвратить эту эпидемию, много было разных разговоров с разными оценками по вашим, кому-то казалось, чрезмерно жестким мерам. Ну начнем хотя бы с истории с китайцами. Сколь болезненно было принимать такие решения, которые вы приняли?

— Когда мы видели репортажи из Уханя, то это было не для слабонервных. Ситуация там была запредельная. Конечно, было понятно, что при том объеме наших авиационных сообщений, пассажирских сообщений с Китаем бесследно это для нас не пройдет и необходимо принимать срочные жесткие меры по предотвращению распространения на наши города и на Москву, конечно, в первую очередь. Мы принимали несколько тысяч человек из Китая, прилетавших каждый день в Москву. Каждый день. Это были и китайские граждане, и наши граждане, которые побывали в Китае. Причем система была не готова к тому, чтобы отслеживать их до последнего человека, где они находятся, где проживают.

— То есть Москву буквально шпиговали коронавирусом?

— Я бы не сказал коронавирусом, но поток из Китая был большой. Должен сказать, что несмотря на большую концентрацию в Ухани, в целом на популяцию китайцев это был мизерный процент и говорить о том, что у нас сплошь ехали из Китая люди, пораженные коронавирусом, конечно, нельзя. Но мы же этого не знаем и не знали, мы должны принять были профилактические меры, чтобы не допустить распространения инфекции при любом исходе. Поэтому президентом было принято решение о закрытии перелетов с Китаем.

Еще до этого мы начали проводить решения, связанные с карантином или с ограничением перемещения студентов, которые приезжали к нам. Университеты приняли решения о том, чтобы продлить каникулы. Ну что там произошло? Китайские студенты, видя, что происходит в Пекине, наоборот, стали приезжать к нам, даже несмотря на то, что каникулы были объявлены. Поэтому пришлось в свое время на федеральном уровне принимать решение о закрытии, по сути дела, границы.

А внутри Москвы мы видели это по сотовым операторам — где-то от 30 до 40 тысяч граждан, которые в ежедневном режиме общались с Китаем. Это потенциальные граждане, которые переместились или приехали к нам из Китая. Необходимо было найти, вычислить их адреса, обеспечить изоляцию этих граждан, принудить их к тому, чтобы они никуда не выезжали, находились в самоизоляции. Ну вы можете себе представить?

— Объем работы!

— Мало того, что объем работы, а какие данные, кто знает, где они живут фактически? Они заявляют в аэропорту одно, а на самом деле находятся в совершенно другом месте. И вот эту работу, огромную работу, системную, вместе с ГУ МВД, вместе с Федеральной службой безопасности, сотовыми операторами, техническими средствами контроля — все это надо было провести.

Но видя, что мы вот так вот быстро не можем справиться даже с помощью всего этого, мы приняли решение о проверках в транспорте китайских граждан. Если итальянца очень сложно идентифицировать в метро, то внешность граждан из Юго-Восточной Азии отличается, и можно проверить. Мы начали просто фронтально проверять всех, кто перемещается в общественном транспорте. И это, конечно, вызвало такой негативный резонанс. Но мы объясняли: уважаемые коллеги, ну лучше сейчас мы накажем несколько десятков тех, кто не соблюдает режим изоляции, может быть, несколько десятков вышлем из страны, но это поможет в нормальном режиме откарантинить и сохранить несколько десятков тысяч граждан, которые прилетели из Китая. Некоторые давно прилетели, несколько месяцев назад, несколько недель и так далее. Понимаете, это совершенно другой масштаб. И нам это удалось сделать.

— Найти и изолировать тех, кто прилетел из Китая. Как китайцев, так и наших?

— Ну, конечно. А тех, кто не соблюдает этот режим, наказать. Наказать, выслать из страны.

— И сколько было наказано?

— Наказано несколько сотен, а выслано несколько десятков, но этого хватило. Этого хватило, чтобы все поняли, что шутки в сторону. Что надо находиться на местах. И на этом, в общем, ситуация стабилизировалась. И по большому счету у нас почти ни одного случая не было заражения со стороны китайских граждан. Мы прошли этот период достаточно безболезненно, хотя могли уже на том этапе получить серьезную проблему.

— Более раннюю волну, это дало нам отсрочку?

— Да, это дало нам мощную отсрочку, конечно.

— Сергей Семенович, вы первым ввели режим повышенной готовности. С чем это было связано? Такой пред ЧС?

— Вы помните, что произошло дальше. Мы, убрав проблему с китайскими гражданами, относительно убрав ее, увидели нарастающую проблему совсем с другой стороны. В Италии вспыхнула пандемия в полной мере. И видя, что там происходит, совершенно очевидно было понятно, что в Италию граждан России летает намного больше, чем в Китай, и что мы получим другую проблему. И после того, как только несколько человек, приехавших из Италии, у нас заразилось, мы практически немедленно приняли пред ЧС – это режим повышенной готовности.
Для чего это было сделано? Для того чтобы обеспечить режим самоизоляции, по сути дела, карантина тех граждан, которые побывали в Италии. Это было непростое решение, но оно было своевременно принято, и мы потом видели, что это правильно, потому что большое количество прилетевших как раз имели положительные результаты тестов. Без этого они просто общались бы, сколько хотели, ездили, сколько хотели, вообще не чувствовали никакой ответственности. Это бы ускорило наступление достаточно серьезных проблем.

Первый шаг, который был сделан, это мы обеспечили самоизоляцию граждан старше 65 лет, потому что они самая главная группа риска с точки зрения не распространения, а как раз принятия удара на себя, наиболее сложная группа с точки зрения перенесения этой болезни, потому что это люди, как правило, с хроническими болезнями, с низким иммунитетом. Они тяжелее всего переносят эту болезнь. Поэтому мы уже начали не только видеть группы риска тех, кто прилетел из заграниц, и не только их близких родственников, с которыми они проживают, которых мы всех приняли решение оставить в режиме самоизоляции, но теперь и тех, на кого это могло перенестись.

Запретили проведение уроков в школах, закрыли учебные заведения, потому что, казалось бы, это не очень логично, потому что дети легче всего переносят эту проблему. Но дети же потом приходят домой, общаются друг с другом, они иногда являются переносчиками этой болезни, даже без всякого проявления ее. Это тоже важная была история. То есть мы закрыли школы, обеспечили карантин людям, которые старше 65 лет, выдали им больничные, тем людям старше 65 лет, которые ходили на работу. Выдали больничные тем, кто прилетели из заграницы, вот из этой семерки первых стран, дали такую возможность. Дали такую возможность выдать больничные листы тем, кто проживает с ними в одной квартире. Но потом, как вы сказали, когда мы увидели расширение пандемии, когда у нас практически все страны стали возможными источниками поступления сюда инфицированных, стало понятно, что даже эти меры не помогут.

— Появились десятки больных уже тогда, да?

— В то время всего лишь десятки. Но было очевидно, что это дальше будет развиваться. В то время президентом принят был указ о нерабочей неделе, просто вовремя был принят. Мы на основании этого указа рекомендовали всем гражданам не выходить из дома, эту неделю провести дома, по сути дела, в режиме карантина. Мы запретили работу торговых центров, сферы услуг, общепита, это жесткие все решения были.

— Прислушались москвичи к вам?

— Ну, вы знаете, большинство. Много, что рассказывают и показывают, но мы уже видим по статистике, у нас, например, в парки обычно в выходные дни приходят до миллиона человек, это спокойно в хорошие дни. Здесь мы видели в парках всего 50 тысяч человек. Много пришло в лесопарковые территории, там, где мы в меньшей степени контролируем, да, мы видели какие-то издержки определенные. Но по сравнению с тем, что было до этого, это большая разница.

Тем не менее нам очевидно стало, что просто уговорами всего не сделаешь, поэтому тут же, немедленно было принято решение о том, что мы не рекомендуем гражданам выходить из дома, а обязываем, обязываем придерживаться режима самоизоляции. Разрешаем ходить за покупками, собачку выгулять и выходить из дома, ехать на работу тем, кто работает в тех отраслях, которые не запрещены для работы, но при этом обязали предприятия максимум, сколько возможно, перевести на дистанционный режим работы. Вот этот комплекс мер был достаточно жесткий, но своевременный.

— Сергей Семенович, ну вот инфекционисты считают, что все же до четверти населения города может оставаться на улице для поддержания все-таки нормального функционирования, то есть такой порог отсечения. Удается ли эту пропорцию соблюдать в Москве?

— Смотрите, есть же официальная статистика. У нас количество передвигающихся на метро снизилось на 80%, в наземном общественном транспорте — на 70-75%, это две трети тех граждан, которые вообще перемещались в часы пик. В половину практически снизилось передвижение машин на дорогах. Если в целом баланс посчитать, мы видим в постоянном режиме в длительных поездках находится около трех миллионов человек ежедневно, это как раз четверть от 12 миллионов населения. Все остальные совершают просто кратковременные прогулки или кратковременные поездки, связанные с магазинами и аптеками. Поэтому этот баланс для настоящей ситуации, сегодняшней ситуации, соблюден, хотя придерживать его непросто, конечно. Но с учетом того, что мы видим, как население адекватно реагирует на те предлагаемые меры, рекомендации, что гражданское общество прониклось этой проблемой. Москвичи стали самодисциплинированны, более того, и своих соседей, и близких подвигают к тому, чтобы соблюдали режим, сегодня пока удается такой баланс достичь.

— Президент призывал обращаться к опыту других стран. Что из опыта, как положительного, так и отрицательного, ценно сейчас для Москвы?

— По сути, все меры, которые мы предпринимаем, отчасти теперь уже являются стандартными. Другой вопрос, что их в других странах принимали чуть позднее или не так эффективно или более жестко. Из вот этого набора мер необходимо выбрать то, что требуется на сегодняшний момент, и довести его до логического завершения, это во-первых. Во-вторых, самое главное, что мы увидели, самое главное — это катастрофическая ситуация со здравоохранением. Просто катастрофическая. Возможно, то, что мы видим в интернете или по телевидению, не совсем отвечает реальности. Не знаю, какую: в положительную или в отрицательную.

— Где катастрофическая ситуация?

— В любом случае это такая шоковая история, которая нас не то что настораживает, а подвигает тебя к действию. Потому что ты понимаешь, что ты не застрахован от этого, и никто не может быть застрахован, несмотря ни на какие предпринимаемые меры. В Китае, в Ухани, одна история, теперь мы видим по всем европейским странам другое развитие событий, просто другое. Накрывает всю страну целиком. Я уж не говорю о крупных городах, поэтому, конечно, для нас самый ценный опыт — это то, что происходит с карантинами, с тестированием, со своевременным разворачиванием ковидных центров, коечного фонда, больниц, подготовкой персонала, технической подготовкой медицинской системы. Слава богу, что мы идем на две-три-четыре недели позднее того, что там происходит. Что нам удалось вот эти две-три-четыре недели вырвать путем тех мер, которые мы предпринимали. И вот у нас этот лаг времени, чтобы мы лучше подготовились к тому удару, который идет по нам.

— Еще предстоит.

— Еще предстоит. И когда говорят, ну вот вроде пик наступил. Я вам точно говорю: никакого пика еще не наступило. Мы находимся скорее у подножия этого пика, даже не в середине. Нужно просто ответственно думать о том, что нам предстоят серьезные испытания.

— Как справляется комплекс жилищно-коммунального хозяйства, может быть, какие-то новые функции появились у него? Ну вот сейчас в Бергамо наши военные дезинфицируют город. Что с этим в Москве?

— Для того чтобы дезинфицировать город, нам военные, слава богу, пока не требуются. Достаточно мощный комплекс жилищно-коммунального хозяйства, включая государственные бюджетные учреждения, организации — основа этого комплекса, вплоть до государственно-бюджетных учреждений "Жилищник" для эксплуатации жилищного фонда, позволяет быстро и оперативно принимать и реализовать решения. Через это, конечно, можно обеспечивать дезинфекцию подъездов, учреждений, организаций, управлений внутренних дел, медицинских организаций, органов государственной власти, дорог. Для этого достаточно техники, сил и средств. Чего не было достаточно вначале — это средств дезинфекции, но сегодня промышленность наращивает объемы, и мы начинаем уже работать про запас, что называется, чтобы обеспечить планомерную четкую дезинфекцию всего города.

— То есть московские улицы дезинфицируются?

— И московские улицы, и сейчас начинают и подъезды системно дезинфицироваться.

— Кто это делает?

— Это как раз система жилищно-коммунального хозяйства. Это государственно-бюджетные учреждения, связанные с эксплуатацией дорог, подъездов, домов. На них возложена сегодня эта задача.

— Справляется?

— На мой взгляд, справляется. Но еще раз скажу, что мы находимся в начале пути и придется еще много трудиться.

— Первой больницей, которая была выделена для больных коронавирусом, был центр в Коммунарке — самый современный, новый, буквально недавно построенный. Не жалко было отдавать такую больницу?

— Мы для борьбы с коронавирусом отдаем не только Коммунарку, но по большому счету лучшие свои учреждения. Перинатальный центр, который был построен, самый суперсовременный, тоже отдали туда. 15-я Филатовская больница, многофункциональная, обеспечена всем необходимым для проведения операций, онкологии, кардиологических, сердечно-сосудистых операций, тоже отдали. Сегодня отдаются в эту же работу федеральные центры, в том числе Первый мед, который тоже является научным центром.

Вообще, когда мы смотрим по зарубежным съемкам, видим там какие-то футбольные поля, стадионы и так далее. Это не смешно. Для того чтобы бороться с коронавирусом, нужны высокие технологии, обеспеченность кислородом, ИВЛ, реанимации, и надо четко понимать, что значительная часть больных страдают серьезными хроническими заболеваниями. Что тут же надо будет оказывать и хирургическую помощь, и гинекологическую, и онкологическую, и какую угодно. И просто так, на каком-то футбольном поле с этим не справиться. Нужны мощные многофункциональные клиники, только они могут быть ядром и обеспечить борьбу с коронавирусом достаточно эффективно. Там коллективы высококлассных врачей, медицинских сестер. Просто палатки поставить и сказать: ну вот, вы идите туда, ложитесь, а мы тут что-то вроде вокруг вас будем бегать – так не пройдет, это бессмысленная история.

— А сколько всего клиник планируется в Москве отдать?

— Мы каждый день практически наращиваем график вывода больниц. Сегодня в первоочередном графике где-то около полусотни этих больниц, и в ближайшее время нарастим до 60 отдельных корпусов или целиком больниц. Это около 20 тысяч коечного фонда. Если пересчитать на количество работающих, то, примерно, на одну койку приходится два человека работающих, это около 40 тысяч человек, которые становятся в первые ряды борьбы.

— Врачи, медсестры, санитарки?

— Да. Врачи, медсестры, санитарки, хозяйственные работники, обслуживающий персонал, управленцы, все. То есть это огромный комплекс, это огромная часть, огромная, значительная. Это больше трети всего здравоохранения Москвы.

— Было много разговоров по тестированию. Как с этим сейчас в Москве?

— Тестирование, если вы помните, мы начинали с небольших объемов — это несколько научно-исследовательских институтов, по сути дела, лаборатории Роспотребнадзора, они делали на старте где-то около трех тысяч тестов, что, в принципе, очень приличный объем, и квалификация у них была тоже очень неплохая, несмотря на то, что мы только начинали эту работу. Сегодня мы проводим в пять раз больше этих тестов, в пять. Около 15 тысяч в сутки — это уже по мировым меркам даже большой объем. Это ПЦР-диагностика. Мы не считаем инновационные экспресс-тесты и так далее, которые только еще начинают внедряться. Это классические тесты, классические лаборатории, это и федеральные, это региональные и даже частные лаборатории.

Но я думаю, это далеко не предел. Практически каждую неделю наращиваем объем. За счет чего? За счет того, что сами тесты становятся более простыми, понятными, требуют меньше времени на обработку, с одной стороны. С другой стороны, более чувствительными. И я надеюсь, что в скором времени начнут в большом объеме появляться экспресс-тесты, что тоже будет являться серьезным подспорьем.

— В данной ситуации экономика испытывает огромный стресс, какие меры поддержки бизнеса реализует Москва?

— Совершенно верно. Первая главная мера — это все-таки дать большинству предприятий продолжать работу. Понятно, что у нас под боем пришлось это. Общепиты, рестораны, гостиницы, торговые центры – просто запретили их работу, конечно, экономический главный удар по ним.

Но в целом экономика, как правильно сказали, находится в стрессе, из-за падения мировых цен, из-за разрыва международных цепочек. Например, у нас завод "Рено" закрылся не потому, что мы его закрывали, а потому, что поставки запасных частей перестали поступать сначала из Китая, потом из Европы. Но подавляющее большинство предприятий продолжают работать. Это самая главная поддержка предприятий, их нужно поддерживать, давать возможность работать до тех пор, насколько это возможно. Закрыть никогда не поздно. Тот же строительный комплекс, он дает работу не только тем, кто находится на стройке, проектировщикам, поставщикам комплектующих изделий. У него самый большой индекс, коэффициент привлечения ресурсов и людей. Один человек на стройке привлекает два-три человека, работающих на строительной индустрии и производстве комплектующих, металла, мебели, оборудования, окон и так далее. Поэтому, закрыв здесь производство, на котором работают тысяча человек, мы по всей России сразу схлопываем три тысячи человек. Поэтому к таким решениям надо подходить очень аккуратно, предельно аккуратно, потому что когда мы закрываем сектор общепита, торговли, то сегодня это в пересчете на количество работающих, я думаю, в районе где-то 700 тысяч работающих, тоже огромное количество, но это 10 процентов от всех работающих.

Что важно, конечно, сегодня первые точечные решения по оказанию содействия должны быть тем секторам, которые просто выведены из оборота нашими решениями. Поэтому приняли решение об отсрочке налога на имущество, на землю, мы уменьшили на 50 процентов стоимость аренды тех помещений, которые мы, как город, арендодателям арендуем. Сейчас мы рассматриваем вопрос о снижении, вернее, компенсации 50 процентов арендных ставок даже в коммерческом секторе. Сейчас рассматриваем со строителями перенос платы за изменение видов разрешенного использования, по сути дела, плату за разрешение строительства, переводы в коммерческую функцию земли, тоже большие платежи. Ряд других мер.

Плюс федеральные меры одновременно начинают действовать по отношению к малому, среднему предпринимательству, выплате страховых взносов, кредитованию, меры Центрального банка, банковской системы, которые тоже понимают, что они должны в этот момент вести себя ответственно, никого не гнобить, не разорять, не душить процентными ставками и так далее. Это не так просто, потому что это связанная система, потому что банк сегодня, дав льготную ставку, завтра сам окажется, может быть, в банкротстве. Эти меры должны быть связаны с решениями Центрального банка, правительства Российской Федерации и местных властей. Вот в комплексе они должны поддерживать всю систему, экономическую систему страны, но сбалансированно, потому что мы должны понимать, что завтра это не закончится ничего. Поэтому правительство и мы разрабатываем поэтапную систему поддержки — первый пакет, второй пакет, третий пакет, по мере нарастания проблем.
— В конечном счете более всего кризис ударяет по людям, именно по людям. Какие здесь меры принимаются?

— Как я уже сказал, во-первых, мы поддерживаем максимальное количество рабочих мест, правда, мы настаиваем на том, чтобы значительная их часть была переведена в дистанционный режим, но тем не менее чтобы люди работали. Это первое. Второе, когда мы принимали первые меры ограничения, связанные с ограничением передвижения 65 плюс, для работающих, для тех, кто приехал из-за границы, их родственникам, мы дали возможность и оформили в электронном виде, в упрощенном порядке, больничные листы, то есть перевели на больничные. Это такая серьезная помощь. Затем мы на этот период освободили жителей от платы за капитальный ремонт, затем мы сказали, что никаких пени, штрафов за просрочку платежей коммунальным предприятиям. По сути дела, отсрочили платежи. Затем, когда мы говорили москвичам старшего поколения, что мы переводим их на домашний режим, выплатили четыре тысячи рублей единовременного пособия.

Президентом было принято решение об упрощенном порядке выплаты пособий по безработице, это одно из самых главных, фундаментальных решений. Предприятие насколько может, оно поддерживает людей, это очень важно, я благодарен бизнесменам, большинство из них так и делает. Но часть уже не справляется с этой нагрузкой и вынуждены увольнять работников. Кто их поддержит? В этой ситуации никто, кроме нас. Вот тут наша главная роль, поэтому президентом было принято решение об установлении по МРОТу минимальных выплат. Раньше могли и полторы тысячи платить, и пять, и шесть, в зависимости от предыдущей зарплаты. Сейчас всем МРОТ 12 тысяч 130, по-моему, рублей. Мы, понимая, что в Москве все-таки уровень жизни дороже, установили эту планку в 19 с половиной тысяч и тоже сделали в упрощенном порядке. И уже сегодня пяти тысячам человек придет это пособие. Им не надо ходить в центр занятости, не надо таскать кучу документов, не надо оправдываться, не надо ходить два раза пытаться трудоустроиться, ничего этого не надо сегодня. Ты по скану пересылаешь копию паспорта, копию трудовой книжки, где отмечено, что ты уволен в этот период времени, и все. И тебе дальше там справка 2НДФЛ, но это можно позднее сдавать, но уже с этого периода, когда ты сдал эти два документа, тебя зафиксировали и в течение двух дней проверили, начинаются выплаты. Раньше этот минимальный срок был 10 дней, стандартный срок 20 дней. Сегодня мы делаем это за два дня практически в автоматическом режиме, так как сказал президент.

И, конечно, очень важно помогать людям старшего поколения. Это и доставка лекарств, продовольствия, оказание других социальных услуг, вплоть до того, что те наши пожилые москвичи, которые уехали на дачи, могут позвонить и заказать топливо по льготной цене, работает целый коллектив на это.

— Ну а все же в какой степени президент интересуется специфическими проблемами Москвы, которая приняла на себя и первый, и самый тяжелый удар?

— Дмитрий Константинович, у Москвы нет специфических проблем, у нас главные проблемы, с которыми столкнулась страна, сконцентрированы в Москве, и президент в ежедневном режиме контролирует, что происходит у нас. Практически все меры, которые мы реализуем в Москве, проговорены с ним и согласованы, более того, получают его активную поддержку. Как вы себе представляете? Как бы я несколько десятков федеральных клиник или федеральных корпусов, федеральных университетов мог бы взять в оборот для работы по борьбе с коронавирусом? Да вряд ли это у меня получилось бы. Это было сделано по прямому поручению президента, по распоряжению председателя правительства, только таким образом. Поэтому все решения, связанные с закрытием границ, полетов, согласование мер по самоизоляции и так далее, все на контроле у президента. Такая иллюзия иногда возникает: ну чего-то мы тут самодеятельностью какой-то занимаемся. Никакой самодеятельностью мы не занимаемся.

— Ну все же в Китае важнейшим фактором победы был тотальный контроль за передвижением, за встречами людей, кто с кем встречается. Когда мы будем готовы технически и будем ли мы когда-то готовы морально для того, чтобы эту систему ввести?

— Смотря о какой части идет речь. Вот смотрите, те, кто находится у нас на официальном карантине, на режиме самоизоляции, мы их уже сегодня видим. Любой выход из подъезда их фиксируется, нарушение фиксируется. И раньше мы жестких мер не предпринимали, все-таки доводили до их сведения, что необходимо оставаться дома, и в крайних случаях только штрафовали. Сегодня, после принятых федеральных законов, регионального закона по изменению в Административный кодекс, мы можем вообще в административном режиме накладывать эти штрафы, просто не выходя из кабинета. Если мы видим, что гражданин нарушил режим самоизоляции, нарушил карантинный режим, особенно в первую очередь это касается тех, кто специально помещен туда, это те, кто болеет коронавирусом, но остался дома, их близкие родственники, их контакты, мы можем прямо дистанционно выписывать им штрафы и наказывать.

— Так будете это делать?

— Конечно, будем. Обязательно будем.

— Когда?

— Вот просто сегодня (Интервью состоялось накануне, 9 апреля. – Прим. ред.).

— Вот сегодня начинаем штрафовать?

— Да, просто сегодня. Более того, мы видим все машины, тех, кто должен на карантине сидеть, которые передвигаются по городу. И с завтрашнего дня будем уже жестко наказывать тех, кто нарушает этот карантин, разъезжая по городу.

— Завтра — это не метафора? Конкретно с завтрашнего дня?

— Завтра — это значит завтра. Вы, наверно, уже привыкли к тому, что если я говорю "завтра", значит, завтра. И что это не оборот речи.

— С пятницы?

— Поэтому, конечно, мы будем эти меры поэтапно, но последовательно вводить. Надо понимать, что мы не шутим и нам не до шуток.

— Сергей Семенович, а какой прогноз, чего нам следует дальше ожидать?

— Знаете, прогнозы — дело неблагодарное, особенно в такой среде, как разговоры по поводу пандемии и распространения вируса и так далее. Сколько ученых, сколько инфекционистов, столько и прогнозов различного рода. Поэтому самый лучший прогноз для нас — это 100 процентов все, что мы можем сегодня делать, сделать. Это максимальное тестирование, максимальная подготовка медицинской системы, максимальный контроль за соблюдением режима самоизоляции и карантин, минимальное продвижение по городу, насколько это возможно, чтобы был баланс экономики и санитарных мер. Вот это все надо делать. А прогнозы? Ну можно прогнозировать. Единственное, что я скажу, что нам предстоит серьезное испытание и к этому надо готовиться.

— Сергей Семенович, все же, наверное, то, что сейчас происходит, вот это испытание для общества и для государства, наверное, изменит отношение к врачам, к медицине вообще? Как?

— Вы знаете, такие тяжелые времена меняют отношение ко всему — к власти, к медицине, к врачам, к правоохранительным органам, ко всем. И даже у нас, среди нас меняется отношение друг к другу. Сегодня хорошо видно, кто пытается что-то делать на самом деле, имитирует деятельность, кто-то делает, кто-то принимает решение, кто-то не принимает решения. Врач, он встает рядом с больными и ведет себя достойным образом либо начинает съезжать с этой ситуации. Скажу, что вот вы про медицину спросили: подавляющее большинство московских врачей встало в строй и намерены эту тяжелую ситуацию пройти до конца вместе с пациентами, вместе с больными коронавирусом, вместе с москвичами. И вы знаете, насколько москвичи вообще скептично ко всему настроены. Но то, что мы сегодня видим с точки зрения работы медицинских работников, медицины, врачей, медсестер, младшего персонала, вызывает уважение.

— Справимся?

— Как Владимир Владимирович сказал: все проходит, и это пройдет. Справимся. Вопрос в том, с какими издержками справимся. Надо стараться, чтобы справились с минимальными издержками. И будем делать все, чтобы именно так и было.