Кинобьеннале в Венеции.

Жарища на Венецианском кинобьеннале – и в смысле погоды, и в смысле жанрового буйства. Все кипит. В конкурсе есть ведьма (на экране – наяву-то тут все феи!), сбежавшая из психиатрической лечебницы и призванная своей властью распугивать мускулинных оболтусов (Аны Лили Амирпур). Хоррор про хирурга-стоматолога – «Латинская Америка» (Дамиано Д’Инноченцо, Фабио Д’Инноченцо), который в кабинете улыбчиво прикрывается чудесами анастезии, а в подполе оказывается садистом. «Фрики на свободе» (Габриэле Майнетте) – нацист-циркач развлекается пытками в стиле головы профессора Доуэля, а бродячая труппа бросает ему сюрреалистический вызов. «Здесь я смеюсь» (Марио Мартоне) про комика начала прошлого столетия – трагически не смешно (впрочем, многие комики в быту  суть тираны своей семьи). «Официальный конкурс» Мариано Кона и Гастона Дюпры – наконец-то комедия: клоунская игра в амбиции актеров и саркастические выпады в адрес режиссерских технологий (очень смешной Антонио Бандерас). «Утраченные иллюзии» (Ксавье Джанноли) – экранизация Бальзака: не вредная, полезная. Принцессу Диану мучает королевская семья в сочельник: «Спенсер» Пабло Ларраина. И многое другое.

В зале прохладно. Наконец-то – мечта многих киножурналистов долгие годы – садиться разрешается только через кресло, каждое второе заблокировано специальной черной веревочкой: анти-заразные меры. Понятное дело – санитарные паспорта, проверки. Впрочем, итальянские карабинеры по большей мере пребывают в добродушном настроении: пробормочут «стой, кто идет!», спросят, заглянув в ваш баул (где полотенца, стаканы, пробка для бутылки просекко, мокрые купальники) – «синьор, где в вашем хламе оружие? Сами доставайте!», им в ответ – «а вот моя синьора и есть мое главное оружие!» - «о, тогда вы синьору лишний раз не волнуйте!»…

Фестиваль проходит на острове Лидо, куда от площади Сан-Марко везет вапаретто – даже на палубе все в масках, стоит приспустить хотя бы с носа, подкатывает помощник капитана – «ну, что же вы, синьор, наденьте, пожалуйста, маскариллью…».

А если около остановки вапаретто на Сан-Марко сразу же юркнуть в первый переулочек направо, предаваясь главному венецианскому дискурсу – «за каждым углом – фокус», то попадаешь в выставочные залы Фонда Модильяни – «Модильяни. Видения». Там дружелюбная девушка ведет вас в темноту, усаживает на высокий стул, одевает шапочку-все-показывалочку (VR-шлем), и вот вы в царстве иммерсивности. Без шуток. Совершенно настоящий официант несет вам стаканчик вина, вы же и рушитесь под барную стойку, оказываясь Модильяни, к вам не без намеков на ню приближается натурщица, холст и кисти под рукой. Завораживающий эффект. На втором этаже – выставка современнейшего искусства – особенно вдохновила серия «Для вегетарианцев»: морковка с кольцом, баклажан с серьгой, цуккини с ожерельем. А на третьем этаже – когда голова уж кружится у вас от «быть Амедео Модильяни» и все в ней жужжит от принарядившихся к банкету овощей – открывается терраса. Над лагуной. Ангел несет просекко и бутерброды.  «Квесто Венеция», как говорит наш добрый знакомый.

Если удается выбраться из водоворота макарон, которые, понятное дело, все тут едят без чувства вина, то опять оказываешься в кинозале. В этом году в конкурсе много итальянских картин, но, судя по всему, в главные призеры метит Паоло Соррентино и «Рука Бога». Все итальянцы (почти все) знают, что рука Бога это иной раз – по исторической виньетке – нога Марадоны. Псевдо-хаотическая семейная сага о детстве режиссера – Неаполь, пасьянсы и парадоксы семейных отношений, райское веселье и всякая печальная фигня. По телевизору – матч Аргентина-Англия 1986 года – исторический гол, про который Марадона потом скажет: «Мяч забит отчасти головой Марадоны, отчасти рукой Бога». Соррентино используют эту история как метафору – она вертким ужом сквозит через весь фильм. Где голова, где длань Всевышнего, где гол.

«Становясь Лед Зеппелин» – документальная сага Бернарда Макмахана – подарок для поклонников. Те, кто выжили в бурном мире – дают интервью. Был в отрыве – нарисовался в архиве – это я про зачарованных зрителей разных поколений: такова жизнь.