Комментарии к программам международного кинофестиваля документального кино в Амстердаме IDFA.
Любой толковый кинофестиваль – это нагромождение смыслов – ежедневное и ежечасное. IDFA тут не исключение, но в силу своей документальной природы это не столько нагромождение, сколько довольно аккуратное складирование смыслов, идей, концепций. Если повезет с траекторией передвижения между кинозалами и с фильмами в них, то, действительно, бывают дни понимания всего – это как в момент университетских экзаменов: информация накапливается, и в один прекрасный момент ты с невидимой вершины невидимой горы видишь все и узнаешь всех. От прототипов античных героев, до писателя, вчера поставившего точку.
Программа «Мастера» – картина «Рене. Узник свободы» Хелены Трестиковой, классика европейской документалистики. 32 года назад режиссер начала снимать быт и бытие подростка по имени Рене – по глупости и бессмысленному подворовыванию попавшего в колонию. Лоботряс и пофигист подрос и стал сухопарым высокомерным юношей а-ля пост-хиппи середины 1970-х – угроза девушкам и дамочкам; немножечко писатель, капельку поэт, несколько сотен грамм философии, а также в целом здравый смысл и внятное, физиологическое желание внутренней и внешней свободы любыми доступными способами. Точнее, невыносимость любой несвободы, традиционно доставляемой гражданину обществом любыми доступными способами. Немножко подонок, немножко романтик – после того, как в 2008-м году вышел первый фильм Трестиковой о Рене, он стал в Чехословакии «звездой» и настоящим любимцем нации. Изгой, ленивый пират на суше, ни-Джон-ни-Леннон, но сигарета в тонкокостных пальцах – и вчера становится завтра со всеми easy games to play. Проходит еще больше, чем десять лет – и вот появляется продолжение киноповести: Рене снова в тюрьме, снова выходит на свободу, снова меланхолично бросает девушку, влюбившуюся в него по переписке, сын, неожиданная влюбленность и увлечение ценностями среднего класса – и так фильм тянется больше двух часов. Репортаж, дневник, заметки на полях. Это фирменный стиль режиссера.
А рядом программа «Сливки фестивалей» – там тоже немало социального беспокойства. Например, «Возвращение в Реймс. Фрагменты» Жана-Габриэля Перио – монтажное кино, где, как нетленно сказано в набоковском «Пнине», «якшаются» кадры из игровых фильмов и документальных. И во вполне традиционной манере – которая в данном случае отнюдь не причина сетовать, а, напротив, радоваться – излагается история французского рабочего класса от середины 40-х годов прошлого века до последних месяцев. Подробно, внятно, с убеждающей въедливостью в детали – давление, манипуляции правых и левых, послевоенная эйфория и месть предателям, старые ценности и гадости буржуазного лицемерия, новые радости и обольщения 68-го года, профсоюзы, снова профсоюзы, президентские выборы, обещания, иллюзии и реальные социальные победы. Очень познавательно.
И в этой же программе – совершенная меланхолия кадров: «Ночь незнания ничего» Пайял Карадиа – экспериментальный фильм-детектив. Некогда кем-то найдена коробка с письмами студента киношколы (настоящая коробка или придуманная? инсталляция и досъемки? а, черт его знает…) – и пока строчки крутятся вокруг «полюбил-разлюбил»» «подошел-не-подошел» нарисовывается сюжет из революционных 60-х, но не в Латинском квартале, а, скорей всего, в индийской киношколе. Много туманных кадров, наплывов и фланирования камеры в темпе затихающего вальса – и оказывается, что все это суть попытки затормозить мелькание времени: «чик-чик-трык-трык» - как кадрики в беспечной киноленте в кинопроекционной будке. «…в последний раз мелькнуло, затихли шаги…Прощай, мое сокровище!» – финал рассказа Чехова «Скучная история». А здесь «мое сокровище» – пюре из кинокадров, найденных на пыльных полках, и готовых потеряться, если затеять хорошенькую уборку. Обворожительно обезоруживающее название – «Ночь незнания ничего»… Такие названия иной раз стоят самого фильма.